Читать книгу - "Одинокий орк [= Странствия орка; Возвращение магри ] - Галина Львовна Романова"

Снаружи храм Девы Мира производил совсем не то впечатление, что изнутри. Снаружи его слагали серые мрачные каменные плиты, плотно пригнанные друг к другу. Никаких украшений, архитектурных излишеств и прочей мишуры — только уверенность и основательность. Широкие массивные двери казались пастью неведомого чудовища, которое обречено вечно пожирать людские тела и души — во всяком случае, большинство тех, кто переступал сей порог, в определенный момент начинали верить в то, что так оно и есть. И что мир жесток и груб и людей в нем ждут одни испытания.

Но тех, кто переступал порог, ждало совсем другое зрелище.

Изнутри храм был весь пронизан светом, который лился отовсюду так, словно у него не было потолка и большей части стен. Проникая внутрь через сотни линз, лучи разлагались на составляющие, и казалось, будто окунаешься в радугу. Под ногами переливался мозаичный пол. Мозаика покрывала и нижнюю часть стен, причем частично камешки были заменены на стекла и слюду, так что изображение дробилось и отражало проходящих мимо людей.

Остановившаяся на пороге девушка замерла на миг, задержала дыхание, как перед прыжком в бездну, и, решившись, откинула со лба капюшон зимнего, отороченного мехом, теплого плаща. На улице шел снег, и сейчас он начал таять, оседая капельками воды. Девушка молитвенно сложила руки на груди и, опустив взгляд, неслышными шагами направилась в глубь храма, туда, откуда доносились песнопения, — служба уже началась. Впрочем, в отличие от других храмов к Деве Мира пускали в любое время. Это был единственный храм, открытый днем и ночью, и здесь, у алтаря, постоянно дежурили несколько служительниц, готовые прийти на помощь любому страждущему словом или делом.

Девушка все-таки стеснялась и остановилась чуть в отдалении, скромно потупив голову и глядя в пол. Губы ее шевелились — она тихо повторяла про себя молитву, но видно было, что она настолько погружена в свои мысли, что произносит положенные слова машинально, когда-то в детстве заучив их наизусть. И конечно, она не могла видеть, что ее внимательно рассматривают две пары глаз.

На высоте в два человеческих роста изящные колонны поддерживали ложи для знати. В одной из них сейчас находились два человека — молодой и постарше. Не обращая внимания на молитвы, молодой человек облокотился на перила и смотрел на девушку. Она привлекла его внимание уже давно — и необычным разрезом глаз, и какой-то странной, с серым оттенком, гладкой кожей лица и маленьких сильных рук, и густыми молочно-белыми волосами, которые волной спадали до самых колен. Эти волосы были белее, чем косы знаменитых своей красотой эльфийских дев, но отличались от них особым матовым блеском, словно в волосы были вплетены нити серебра.

— Это она, — заметив, куда смотрит спутник, промолвил старший.

— Я хочу ее, — выдохнул молодой человек, подавшись вперед. Глаза его жадно заблестели.

— Я знаю это, ваше высочество, — ответил старший. — Как знаю и то, что она должна стать чьей-то рано или поздно.

— Она станет только моей! И больше ничьею…

— Но я должен вас предупредить, мой принц. Она…

— Нелюдь, я знаю. Кто она? Не эльф и не альп, это точно. Может быть, свилл?

— Нет, ваше высочество. — Старший подошел к перилам и посмотрел вниз. — Она из того самого проклятого племени.

— Удивительно, — прошептал тот, кого уже дважды назвали «ваше высочество», — как это проклятое племя могло породить такую красоту? Годерак, я хочу ее! И мне неважно, как этого добиться! Ты меня понимаешь?

— Да, мой принц. Она станет вашей. И только вашей.

Легкая улыбка, скользнувшая по губам Годерака, заставила бы усомниться в этих словах любого, даже менее проницательного, человека. Но тот, кого Годерак назвал принцем, в это время смотрел только на беловолосую девушку и не замечал больше решительно ничего.

В свои двадцать семь лет принц Гертикс был всеобщим любимцем. Он был молод, хорош собой, умен, начитан, умел слагать стихи и обладал красивым баритоном, от которого млели все женщины Эвлара. Кроме того, он был единственным наследником престола, что не могло не привлекать к нему внимание. Уже в четырнадцать лет принц понял собственную неотразимость и вовсю начал ею пользоваться. Ни одна служанка не могла перед ним устоять, и многие вскоре просились в отставку или замуж за первого встречного, чтобы замаскировать последствия увлечения красавцем наследником. Когда же стало известно, что не только служанки, но и фрейлины одна за другой начали полнеть в талии, принца срочно решили женить. Но брак с одной из принцесс Паниорских не изменил Гертикса, и он, быстро сделав жене ребенка, продолжал искать утех на стороне.